Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
— Я не старая, мне еще шестнадцати нет, а изнасиловал Гитлер, и горлышко он перерезал. Вот, посмотри.
Старуха задрала голову и показала синий шрам на шее.
Сергей прислонился головой к холодному мусорному ящику и закрыл глаза. Когда он их открыл, старухи не было, только там, где она стояла, валялся ботинок.
К мусорному ящику подошла женщина с ведром.
— Вам плохо?
— Подайте, пожалуйста, ботинок.
Женщина подала, высыпала мусор и ушла.
Сергей надел ботинок, встал и поискал глазами шапку, но ее нигде не было. Он дотронулся до затылка и поморщился. Тошнота подкатила к горлу.
«Чем это они меня? Сотрясение мозга, наверное. Выпить бы сейчас».
Он проверил карманы. Документы на месте. Денег нет, осталось всего несколько копеек.
«Сволочи! Хоть бы на пиво оставили. Ладно, пойду к магазину, может, там у кого-нибудь стрельну. Или у Воблы возьму в долг. Обо что это язык царапается, зуб, что ли, сломался? Вот скоты, коронки выломали!»
Когда Сергей подошел к магазину, он уже закрылся на перерыв. Воблы не было. Около дверей крутился какой-то тип в рваной синей куртке.
— Дай закурить, — обратился Сергей к нему.
Мужик протянул «Приму» и спросил:
— Выпить хочешь?
— Хочу.
— Деньги есть?
— Были бы, я бы здесь не торчал. Воблу видел?
— Замели его. Кто-то заложил, что он под проценты давал.
— Что же делать?
— Как тебя зовут?
— Сергей.
— А меня Мишкой. Пошли, я сегодня угощаю.
Они нырнули в подворотню и дворами подошли к аптеке. Мишка протолкался вперед, к кассе, и выбил чек.
— Эй, мужики, возьмите мне две бутылки муравьиного. В долгу не останусь, — попросила потрепанная женщина, стоявшая у кассы.
Михаил подмигнул Сергею и выбил еще двенадцать копеек.
Пьянчужка схватила бутылочки с муравьиным спиртом и тут же, не таясь, выпила одну из них.
Женщины, стоящие в очереди, недовольно заворчали:
— Совсем обнаглели, раньше хоть прятались по углам, а теперь… Зачем вы им только даете?
Они втроем вышли из аптеки.
Новая знакомая мотнула головой:
— Пошли.
Сергей и Михаил пролезли вслед за ней сквозь заросли кустов и оказались у задней глухой стены аптеки. Вся земля здесь была усеяна пустыми пузырьками.
Мишка открыл одеколон и начал пить. Сергей открутил пробку и понюхал.
— Ты что рожу корчишь! Пей, не отравишься, — сказала пьянчужка и выпила второй пузырек. Затем, задрав юбку, под которой ничего не оказалось, кроме давно немытого женского тела, она нагнулась.
— Ну, давайте. Только не толкайтесь, по одному.
— Эх, — сказал «собутыльник» Сергея, расстегивая брюки, в мире нет некрасивых женщин — есть мало водки.
Тошнота вновь подкатила к горлу. Сергей развернулся и стал продираться сквозь кусты назад.
— У, чистоплюй! — заорала баба. — Что же ты хотел, чтобы тебе за шесть копеек Софи Лорен подали?..
Над головой просвистел и, ударившись об фонарный столб, разбился пустой пузырек из-под муравьиного спирта.
Сергей выбрался из кустов. Его трясло. Похолодало, но на вокзал идти было еще рано. В светлое время суток там милиция особенно свирепствовала и приставала не только к бомжам, но и к пассажирам. Лишний раз светиться не хотелось.
Он подошел к газетному киоску. С обложек журнала на него смотрели довольные собой киноартисты.
«Пожалуй, лучше взять сегодня „Правду“, она, как и „Советская культура“, печатается на двух больших листах, а стоит на копейку дешевле. Можно даже сэкономить, купив старые».
Взяв две газеты, Сергея зашел в ближайший открытый подъезд и быстро пробежал глазами по заголовкам. Один привлек его внимание — «Рост преступности в странах капитала».
«Новое обострение общего кризиса капитализма сопровождается небывалым ростом преступности. В главной капиталистической стране — Соединенных Штатах Америки преступность с 1965 года удвоилась. Так же дело обстоит и в других капиталистических государствах. В мире капитала преступность возрастает в геометрической прогрессии. Убивают с целью ограбления, чтобы отомстить, а то и „просто так“. Конечно, на росте преступности сказывается увеличение бездомных и безработных, особенно среди молодежи. Хотя падение нравов, включая наркоманию, охватывает все слои буржуазного общества. „Вседозволенность“, в том числе и убийства, рекламируется чуть ли не как товар. Все большую роль в „обществе чистогана“ играет организованная мафия. В американской нефтяной промышленности она заработала 365 миллиардов долларов. Центры мафии имеются в США, Италии, Англии, Франции, Японии, Австралии, Колумбии. И этот список можно продолжить. К. Маркс в „Капитале“ цитировал относящиеся к 1860 году строки из английского журнала „Куотерли ревьюер“, где говорилось: „„…раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хоть под страхом виселицы“. С какой же злободневностью звучат эти слова сейчас, когда преступность в самых различных формах разъедает буржуазное общество“».
Сергей усмехнулся и расстегнул пальто.
«Не зря я зачитывался О’Генри, опыт его героев мне пригодился, — подумал он, запихивая под рубашку газету с фотографией на первой странице улыбающегося генсека. — Да, никуда не деться нам от неусыпного ока нашей партии и лично товарища Леонида Ильича».
Дверь распахнулась и впустила высокого молодого мужчину в дубленке и симпатичную женщину в стеганом пальто. Вошедший увидел в руках у Сергея газеты, подскочил к нему, схватил за воротник и, дыхнув запахом хорошего коньяка, заорал, разбрызгивая слюну:
— Что ты здесь делаешь? Газеты воруешь, скотина? Вот я тебе…
Сергей почувствовал сильную боль в области солнечного сплетения, попытался вырваться, но следующий удар пришелся в челюсть, затем в пах. Ноги подкосились, и он рухнул на цементный пол. Этого взбодренному коньяком многолетней выдержки обладателю отличной американской дубленки показалось мало, и он начал избивать лежащего ногами.
— Анатолий, прекрати! — закричала молодая женщина.
Тот остановился, расстегнул дубленку и, повернувшись к своей спутнице, сказал:
— Будет знать, как воровать газеты в нашем подъезде.
Они ушли.
Сергей с трудом мог пошевелиться. Все тело было налито свинцом. Слезы сами текли по щекам. В голове мелькали обрывки фраз, слова. Он попытался сосредоточиться, но никак не мог этого сделать. Ему казалось, он только что видел нечто очень важное, но, хоть убей, не мог вспомнить, что именно. Это было как-то связано с молодой женщиной, стоявшей тут минуту назад…
Глухой стон вырвался из его груди. Он вспомнил!
«Боже мой, Ольга! А если она меня узнала? Надо убираться отсюда. — Сергей подполз и приоткрытой двери в подвал и начал осторожно спускаться по лестнице. Каждое движение приносило страшную боль. — Ребро, наверное, сломал. Даже выдохнуть тяжело. Что я ему сделал? Вот сволочь!»
Ольга мягко спрыгнула с подножки уходящего поезда на перрон и поманила Сергея. Он оттолкнулся и прыгнул. Развевающийся плащ зацепился за ручку двери, и его бросило прямо под колеса поезда.
— А-а-а!..
Сергей проснулся. Он догадывался, что все это ему приснилось, но боялся открыть глаза. Его била мелкая дрожь, и холодный пот струился по всему телу. Наконец, справившись со страхом, Сергей потихонечку приоткрыл глаза.
«Где я?» — подумал он и приподнялся с цементного пола.
Подвал. Через маленькое окошко проникал свет уличного фонаря.
«Уже вечер? Сколько же сейчас времени?».
Он хотел поднять руку, чтобы посмотреть на часы, но снова провалился в темноту.
Второе пробуждение было связано с болью. Она зародилась где-то внутри и постепенно, ломая и выворачивая кости, стала выбираться наружу.
Сергей обвел глазами подвал. Прямо перед ним находилось маленькое окошко с выбитыми стеклами, выходившее во двор, дальше маленький коридорчик и опять кладовки. Во рту было ужасно сухо, очень хотелось пить, вдобавок голова напоминала колокол, по которому кто-то со всех сил молотил чем-то железным. Мелькали какие-то обрывки фраз, разговоров и еще эта жуткая головная боль и жажда.
«Сейчас бы пивка», — подумал он и прислонил голову к доскам двери. В щели между досками были хорошо видны несколько бутылок. Одна из них приковала его внимание Сергей осторожно, чтобы еще раз не вызвать острой боли, просунул руку в щель. Пальцы скользнули по стеклу, бутылка упала. Он вытащил руку и лег на живот. Со второй попытки ему удалось ее достать. На бутылке была наполовину оторванная водочная этикетка, а внутри плескалась прозрачная жидкость.
